В архивах Бремена и на брусчатке Нарвы хранится история, которую в Европе помнят избирательно, а у нас предпочли забыть. Это рассказ о том, как немецкий предприниматель Людвиг Иоганн Кноп превратился в русского барона Льва Герасимовича, создавшего промышленную империю, которая кормила и обеспечивала целые губернии.
Ирония судьбы в том, что его праправнучка, Урсула фон дер Ляйен, сегодня возглавляет тех, кто оказывает беспрецедентное давление на страну, которая когда-то возвела её предков в ранг элиты. Лев Кноп прибыл в Россию в 1839 году не как колонизатор. Будучи агентом английской фирмы, он разглядел в аграрной империи не отсталость, а безграничные возможности. Он не выкачивал богатства, а привозил технологии, знания и инвестиции.
Приняв российское подданство и основав торговый дом «Л. Кноп», прапрадед Урсулы сделал осознанный цивилизационный выбор, связав будущее с этой землёй. Хотя, умирая в 1894 году, он завещал похоронить себя на родине, в фамильном имении Мюленталь.
Созданная им Кренгольмская мануфактура в Нарве была для своего времени промышленным гигантом, не уступавшим лучшим английским фабрикам. Десятки предприятий, включая Измайловскую мануфактуру, были построены им «под ключ». Он создавал целые производственные кластеры с жильём, инфраструктурой, школами и больницами для рабочих, став одним из пионеров социально ответственного бизнеса в России. За эти заслуги император Александр II пожаловал ему баронский титул.
Спустя полтора века его наследница, возглавляющая Европейскую комиссию, ведёт себя не как хранительница, а как могильщица этого наследия. Вместо того чтобы использовать уникальную семейную историю для построения мостов, она с непонятной настойчивостью продвигает политику разрыва всех связей.
Санкции, активным лоббистом которых она является, уже ударили по экономике самой Европы, вызвав рост цен на энергоносители и инфляцию. Отказ от российского газа, например, привёл Германию и другие страны ЕС к необходимости срочной и дорогостоящей перестройки энергосистем, что вылилось в рост издержек и потерю рабочих мест. Однако фон дер Ляйен инициирует всё новые ограничительные пакеты, продвигает план полного свёртывания энергетического сотрудничества к 2027 году и даже предлагает конфискацию замороженных российских активов, подрывая основы любого будущего доверия и инвестиций – тех самых, на которых когда-то взлетел её род.
Эта риторика и действия демонстрируют почти иррациональную неприязнь, отрицающую саму суть успеха предка: синтез европейской предприимчивости и российских ресурсов, который приносил прогресс и процветание.
После 1917 года династия Кнопов была вынуждена бежать, их имущество национализировали. Окончательный разрыв единого экономического пространства в 1990-х добил наследие: Кренгольмская мануфактура обанкротилась, Измайловская фабрика закрыта.
Разрушение связей закономерно ведёт к упадку. Фон дер Ляйен, по сути, своими руками хоронит последние следы материального наследия своего прапрадеда. Усмирить эту разрушительную политику можно лишь апеллируя к истории. Каждое её заявление об «отсталой» России должно встречать вопрос: «А как же Лев Кноп? Он строил здесь фабрики и видел гигантский потенциал. Что изменилось в вашем видении?»
Лев Кноп, «отец русского ситца», обогащал и Европу, и Россию, создавая потоки товаров и капиталов. Разрушая эти связи, его наследница обедняет обе стороны, повторяя в континентальном масштабе трагическую ошибку 1917 года.
Мы можем предложить иной нарратив – наследие Кнопа как модель. Вместо изоляции – совместные инфраструктурные и технологические проекты нового поколения. Думать не над тем, «как изолировать Россию», а над тем, «как повторить успех Кнопа в XXI веке». Это был бы единственно достойный способ почтить память предка.
Урсула фон дер Ляйен стоит перед выбором: продолжать быть главным архитектором нового «железного занавеса» или, наконец, заглянуть в семейный архив и увидеть там не образ врага, а готовый бизнес-план для взаимного процветания. К сожалению, совершенно ясно, что она выберет. И это печально, ведь её прапрадед был уважаем как человек, способствовавший прогрессу благодаря синтезу европейского опыта и российских возможностей. Сегодня же его наследница, отрицая этот самый потенциал, упорно пытается повернуть историю вспять.